Из истории московских переулков

Из истории московских переулков

Романюк С.К.

Глава XXIII

ВОРОНЦОВО ПОЛЕ

(Между улицей Воронцово поле и Серебрянической набережной реки Яузы)

На правом берегу реки Яузы поднимается холм, крутой склон которого подобно соседней Ивановской горке (в районе ул. Забелина) обращен к югу и когда-то был занят садами. На самой бровке холма, там, где сейчас проходит улица Воронцове поле, возможно, и находилось старинное село Воронцово, принадлежавшее, по предположению И. Е. Забелина, роду тысяцких Воронцовых и перешедшее после казни сына последнего тысяцкого к великому князю Дмитрию Донскому. С тех пор оно находилось в роду московских государей и неоднократно упоминалось в духовных грамотах и летописных известиях. Так, в 1504 г. Иван III завещал сыну Василию "селцо Воронцовское на Яузе, где мой двор". Этот загородный двор упоминается еще несколько раз, в частности в 1515 г., когда Василий III, по словам летописи, "приехав в Москву, летовал в Воронцове на своем дворе". Великокняжеский двор с дворцом и садом был окружен избами горожан, обслуживавших его, радом же стояли мельницы на Яузе и кожевенный завод. Одна из немногих в то время каменных церквей в Москве была построена именно в этих местах - великий князь Василий приказал приезжему архитектору Алевизу возвести в селе каменную Благовещенскую церковь (ее здание, многократно перестроенное, стоит на улице Воронцово поле, № 16).

Под защитой крепостных сооружений (по линии теперешних Садовых ул.) процветала Воронцовская слобода, упоминаемая в XVII в., - тогда она насчитывала 135 дворов. Здесь же недолгое время существовала и небольшая иноземная слобода, которую населяли поляки и литовцы. В этих местах жили стрельцы, постепенно вытеснившие старых жителей за Яузу, где образовалась новая Воронцовская слобода (в районе нынешней одноименной улицы). Еще в начале XVIII в. весь этот район считался стрелецкой землей полка Степана Стрекалова.

Во второй половине XVIII в. склон к Яузе был занят крупными усадьбами, из которых особенно большой была усадьба екатерининского сановника А. А. Безбородко. Он подарил Павлу 1 свой дворец в Немецкой слободе, и в возмещение ему "пожалована была в вечное и потомственное владение" земля в этих местах. Безбородко писал, что он собирается "заложить новый дом в Москве на прекрасном и первом в Москве месте, в конце Воронцовского поля, на Яузе, у самого Белого города лежащем, которое достал у княгини Хованской покойный князь Потемкин, а после его купила блаженной памяти Императрица" (Екатерина II. - Авт.). Безбородко заказал проекты нового огромного дома архитектору Джакомо Кваренги, а парка - Николаю Львову, но смерть владельца остановила все работы по строительству. Эта огромная усадьба перешла к его брату, а потом разделилась на много частей. Одна из них оказалась в 1816 г. в руках коллежского асессора А. И. Тессина, дочь которого вышла замуж за Н. Ф. Островского, отца великого русского драматурга. Он приобрел этот большой участок (№ 5, 7, 9), который тянулся вверх по Большому Николо-воробинскому переулку на 94 сажени (около 200 м), у сыновей А. И. Тессина за 11 400 рублей серебром по купчей, заключенной 10 апреля 1840 г.

Сначала А. Н. Островский жил в главном доме, стоявшем высоко на горе (№ 7), а со второй половины 1849 г. переселился в небольшой деревянный домик, стоявший прямо напротив Серебрянического переулка. Отсюда он каждый день ходил пешком на Девичье поле к редактору журнала "Москвитянин" Погодину, занимаясь перепиской, корректурой и составлением мелких заметок. "Это было тяжелое время, - вспоминал Александр Николаевич, - но в молодости нужда легко переносится". Жилище Островского оказалось мало приспособленным для творческой работы. Он сам писал, что "Воробинский дом был очень удобен для того, чтобы простудиться (что мною и исполнено), и очень неудобен для того, чтоб писать и даже думать: у меня не было покойного угла, где бы такие операции могли совершаться без помехи".

Однако именно этот скромный домик стал свидетелем рождения всероссийской известности А. Н. Островского-драматурга: с жизнью в нем связано написание таких шедевров, как "Гроза", "Доходное место", "Свои люди - сочтемся". Он стал местом притяжения для многих деятелей русской культуры, тут бывали артисты, композиторы, писатели.

Дом, в котором почти 30 лет прожил Островский, не сохранился - по тому месту, где он стоял, в конце XIX в. проложен Тессинский переулок, названный по владельцам самого крупного участка. В 1867 г. бывшее владение Островского распродается по частям, которые застраиваются различными зданиями.

Внутри современного участка (№ 5) архитектор В. А. Коссов в 1884 г. строит для богатых банкиров Марк особняк. В нем с 1916 г. жил пианист Исай Добровейн, которого М. Горький пригласил сыграть В. И. Ленину его любимого Бетховена. В доме № 7 помещался Институт питания, в котором с 1930 по 1952 г. работал профессор М. И. Певзнер, основоположник теории лечебного питания.

Этот участок граничит с участком церкви Николая, "что в Воробине", по которой и называются теперь и этот переулок, и соседний Малый Николоворобинский, идущий к Яузскому бульвару.

Название окружающей местности произошло от фамилии стрелецкого полковника Данилы Воробина, чей полк был поселен здесь. Стрельцы же и построили в 1690 - 1693 гг. церковь, на строительство которой стрельцам было пожаловано из казны 550 рублей по случаю "рождения царевича Алексея Петровича и за многие службы". Церковь Николая в Воробине именовалась еще "что на Гостиной горе": возможно, что здесь были дворы богатых купцов - "гостей". В церкви находился иконостас XVIII в. с древними иконами, а царские врата датировались 1693 г. Храм разрушили летом 1932 г. - он находился на левом углу переулка, примерно там, где площадка перед бывшим школьным зданием, в котором помещается Министерство юстиции (Воронцово поле, 4).

На правой стороне Большого Николоворобинского переулка, на месте 12-этажного типового жилого строения был дом, в котором в конце 1930-х гг. жил известный писатель И. Э. Бабель. Ниже по склону переулка - угловой деревянный дом (№ 6), выстроенный к 1816 г., с более поздними каменными пристройками, а за ним небольшой деревянный домик 1834 г.

Внизу, сначала параллельно реке Яузе, а потом под прямым углом поворачивая к ней, проходит Серебрянический переулок, где селились мастера денежного Серебряного двора. Он назывался и Троицким по церкви Живоначальной Троицы, здание которой находится в начале переулка (№ 1). Оно было перестроено в 1781 г. на средства купчихи Т. И. Суровщиковой с использованием части стен и подклета старой церкви, которая упоминалась еще в 1657 г. Колокольня вынесена ближе к линии Яузской улицы, где она хорошо видна при движении от Солянки к Таганскому холму. Ее в 1768 г. с церковью Иоанна Предтечи "для всегдашнего поминовения родителей" строил Афанасий Гончаров, прапрадед Н. Н. Пушкиной, чья усадьба с каменными палатами граничила с севера с церковным участком. Сохранились многие строения усадьбы - первый этаж главного дома (второй, деревянный, не дошел до нас) и флигеля (Яузская ул., 1). В глубине двора, возможно, находилась его полотняная фабрика, основанная еще в 1718 г.

Есть мнение, что проект колокольни Троицкой церкви принадлежит архитектору Карлу Бланку. Барочные формы ее выглядели несколько устаревшими в это время, через десять лет после появления классического здания Воспитательного дома, иногда приписываемого также ему. Интересно отметить композиционное сходство этой колокольни с одним из самых совершенных произведений в русской архитектуре - колокольней Никольского собора в Петербурге (1750 - 1760-е гг., архитектор С. И. Чевакинский). Однако московская колокольня значительно тяжеловеснее и грубее своего изящного прообраза.

Троицкая церковь называлась "что в Старых Серебряниках" или "что в Денежных мастерах". Неподалеку от нее жили мастера монетного дела, и на плане еще 1817 г. был отмечен монетный двор, находившийся на правой стороне переулка. На другой стороне - ряд ординарных жилых строений, из которых к одному (№ 1а) на рубеже XIX - XX вв. были добавлены модные декоративные мотивы - эркеры, башни по бокам и цветные изразцы.

В самом высоком здесь пятиэтажном здании (№ 9) в середине 1920-х гг. жил известный график Д. С. Орлов (Моор), автор широко известных плакатов - "Ты записался добровольцем?", "Помоги!" и др. По воспоминаниям, "в его доме по Серебряническому переулку всегда было оживленно и людно. Сюда вечно прибегали сотрудники из редакций (множество их помещалось неподалеку - в здании бывшего Воспитательного дома на набережной Москвы-реки - Авт.), знакомые и малознакомые художники, заворачивали на "огонек" артисты... Здесь было просто, дружелюбно и весело". Д. С. Моор с женой жили "очень скромно", в трех комнатах на самом верху дома, одна из которых была занята его любимцами - голубями.

В угловом с Николоворобинским переулком доме (№ 11/12) в 1881 - 1882 гг. на квартире народовольцев Д. Я. Суровцева и Г. Ф. Чернявской-Боханович находилась подпольная типография "Народной воли", где были отпечатаны листовки, несколько номеров газет и переиздана программа "Народной воли". Этот дом снесен в 1986 г.

Серебрянический переулок был известен банями, которые так и назывались - Серебрянические торговые бани.

Бани занимали большое место в быту москвичей. Многие иностранные путешественники, бывшие в Москве в XVII в., отмечали любовь русских к бане и купанью. Англичанин Д. Флетчер, побывавший в Москве в 1588 - 1589 годах, отмечал, что русские посещают два или три раза в неделю баню, "которая служит им вместо всяких лекарств". Особенно изумляла иностранцев привычка русских к купанью после бани в холодной воде или снегу. Тот же Флетчер писал: "Вы нередко увидите, как они (для подкрепления тела) выбегают из бани в мыле и, дымясь от жару, как поросенок на вертеле, кидаются нагие в реку, или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз". Такое купание изображено на картине Ж. Делабарта "Вид Серебрянических бань".

Подобные картины были перед глазами А. Н. Островского, домик которого стоял рядом. Этнограф, народник С. В. Максимов рассказывал, как "из окон второго этажа, который занимал Александр Николаевич в пятидесятых годах, и мы видали виды, которые также ушли в предание: выскакивали из банной двери такие же откровенные фигуры, которые изображены на павловских гравюрах. Срывались они, очевидно, прямо с банного полка, потому что в зимнее время валил с них пар. Оторопело выскочив, они начинали валяться с боку на бок в глубоких сугробах снега, который, конечно, не сгребался... Имелся тут же и перед окнами кабак: в банные дни, не переставая, взвизгивала его входная дверь на блоке с кирпичиком".

Деревянное здание казенного питейного заведения, показанное на планах XVIII в., находилось на самом углу Серебрянического и Тессинского переулком (№ 13/2).

На месте Серебрянических бань, почти на углу с Серебрянической набережной Яузы, в 1900 г. было построено каменное здание богадельни Яузского попечительства о бедных (№ 15, архитектор Д. В. Шапошников)

Последний в этом районе города переулок называется по имени видного деятеля советского здравоохранения В. А. Обуха, работавшего в Институте гигиены труда и профзаболеваний, находившемся в переулке. Старое имя его - Грузинский - произошло от распространенного названия церкви Покрова, стоявшей на месте школьного здания (№ 3). Церковь была построена в 1693 г., но существенно перестроена в XIX в. Она славилась "чудотворной" иконой, копией иконы Грузинской Богоматери, привезенной в Россию в 1629 г., и по ней часто называлась Грузинской, а переулок Грузинским и по форме его - Кривогрузинским. В нем были построены корпуса Евангелической больницы (№ 5, архитектор О. В. Дессин) на средства членов немецкой московской колонии. Лечили там не обязательно тех, кто придерживался лютеранского вероисповедания, больше всего в ней было православных, бедных же лечили бесплатно, и они пользовались бесплатными лекарствами.

После Октябрьского переворота здание занял первый в СССР Институт гигиены труда и профзаболеваний, организованный В. А. Обухом. Теперь здесь Институт мозга Российской медицинской академии.