В советские годы

Настали новые времена. В доме, как в калейдоскопе, замелькали картины и действующие лица, обитатели и арендаторы. “Запомнить” их всех не смогли даже всеведущие архивы.

Дом, а вернее домовладение, включающее все строения, как и большинство благоустроенных зданий Москвы, теперь был отдан семьям рабочих и служащих. В разные годы жильцы занимали часть площади в особняке, правый флигель и корпус во дворе. Из архивных документов известно, что в 1936 году в доме и флигелях обитало 185 человек. В отдельных помещениях разместились многочисленные учреждения и организации.

Так своеобразно воплощался известный революционный девиз “Дворцы — рабочим!”. Только жили в плотно населенных коммунальных квартирах совсем не по-барски, особенно в первые послереволюционные годы: не было ни топлива, ни света. В печах и буржуйках сжигали все, что могло гореть,— перила лестниц, мебель, книги. Как тут не вспомнить булгаков-скую Аннушку Пыляеву, “бич дома”. Отведя душу (досталось от нее управляющим на ледяной лестнице: и “треклятые” они, и “косые черти”), отправилась простоволосая Аннушка в свою квартиру топить маленькую печечку паркетом — и спалила огромный дом Рабкоммуну, принадлежавший прежде шикарному богачу Эльпиту. А ведь хотела только чайник вскипятить. И такой “бич дома” можно было встретить, пожалуй, в каждом бывшем дворце, отданном на поругание. К счастью, дом-комод уцелел в ту лихую годину.

Позже, когда жизнь мало-помалу входила в нормальную колею, стали завозить дрова, уголь, мазут. В связи с этим знаменательна тяжба тридцатых годов между жильцами и школой № 21, которая считалась тогда официальным владельцем дома. Местный люд жаловался в Красногвардейский исполком, что школа плохо содержит здание, не подготавливает помещения к зиме, не заботится о ремонте печей и электропроводки. Школьные власти не оставались в долгу и требовали отселить жильцов из предполагаемых классных комнат в заднее крыло одного из флигелей. Районный совет принял воистину соломоново решение: и жильцов отселить, и неотложный ремонт произвести. Починенные печи продолжали служить. Только в пятидесятые годы во дворе построили котельную, и жители наконец избавились от печного отопления.

Вместе со всем народом обитатели коммуналок на Покровке делили и неустроенный быт, и радости трудового подъема, и страхи сталинского режима. Словом, было все. На кухнях хозяйки по 10—15 человек одновременно на примусах и керосинках готовили немудреную пищу. По утрам заспанные жильцы выстраивались в очередь к умывальнику. Позже квартиры пустели — все отправлялись на работу. А в праздничные дни весело отдыхали, развлекались с выпивкой, песнями и плясками под гармонь во дворе бывшего княжеского дворца. Отсюда уходили они на защиту своего отечества, своего дома, но вернуться под его крышу удалось не всем.

После войны жителей дома № 22 начали потихоньку переселять. Кому-то по-прежнему доставались коммуналки, счастливцы же получали отдельные благоустроенные квартиры в районах новостроек. В связи с аварийным состоянием правого флигеля в середине пятидесятых годов из него выселили всех жильцов. Но и в 1962 году в первом этаже главного дома и в другом флигеле все еще находились коммунальные квартиры.

С двадцатых годов в домовладении размещались органы народного образования, мастерские наглядных учебных пособий и Главпрофобр Наркомпроса. Название, достойное Ильфа и Петрова!

С 1924 года более десятилетия бывшие спальни гимназистов занимали студенты Московского института инженеров транспорта (МИИТ). Свою историю институт ведет с 26 сентября 1896 года, когда было создано Императорское Московское инженерное училище Министерства путей сообщения. В 1913 году училище преобразовали в Московский институт путей сообщения. В 1924 году в него влились Высшие технические курсы, и он получил свое нынешнее название. К этому времени МИИТ был довольно известным и крупным учебным заведением. Он готовил инженеров различных специальностей на пяти факультетах: строительном, водном, эксплуатационном, тяговом и электротехническом.

С каждым годом набор студентов все увеличивался, и, соответственно, нужно было находить новые общежития. Одно из них и разместилось в доме № 22 на Покровке. На площади в 178 квадратных саженей проживало до 500 человек: одиноких студентов и семейных, молодых специалистов, окончивших МИИТ, и служащих института. Соседние коммуналки казались просто раем по сравнению с убогими студенческими комнатами, где ютилось по 15—20 человек. Не хватало кроватей, столов, тумбочек, табуреток.

В 1926 году институту удалось произвести ремонт дома и переоборудовать гараж под столовую. Однако на следующий год ревизионная комиссия по-прежнему отмечала антисанитарию, недостаточность вентиляции и освещения. Лишь в тридцатые годы студенты МИИТа переехали с Покровки в новые корпуса только что построенного общежития.

Очевидно, тогда-то здесь и разместилась школа № 21 Бауманского района. Архивов этой школы разыскать не удалось. В адресно-справочных книгах Москвы по нашему адресу значится школа то под номером 21, то под номером 337. Это связано с разукрупнением районов, которое произошло в 1936 году.

В послевоенные годы второй этаж главного здания занимал Дом пионеров и школьников Красногвардейского района. Сегодня эта невинная фраза у многих может вызвать лишь усмешку: мол, знаем, “внешкольная работа с детьми”, будто бы интересные и полезные “общественные дела”, “формирование всесторонне развитых людей”... Надоело! Но давайте постараемся не грешить забвением нашей недавней истории. Ведь многие из тех, кто сейчас отпускают саркастические реплики по поводу “счастливого пионерского детства”, наверняка ходили в эти самые дворцы пионеров и не так уж плохо проводили там время, только теперь почему-то стесняются об этом вспоминать.

Не боясь прослыть ретроградами, мы хотим отдать дань тем событиям и явлениям истории бывшей нашей Страны Советов, с которыми была связана жизнь нескольких поколений. Нам будет приятно, если кто-нибудь из читателей улыбнется, пусть с иронией, над этими страницами и скажет: “Да, было, из песни слова не выкинешь”. Может, и смешно лить слезы по поводу кончины районных домов пионеров и школьников, но и делать вид, будто их не существовало вовсе,— смешно тоже.

Дом пионеров и школьников на Покровке получил лишь часть здания, соседствуя с другими организациями и коммунальными квартирами. О том, как нелегко ему жилось, можно судить по выступлению его директора Д. Г. Гриля на сессии Красногвардейского райсовета в 1952 году. Он рассказал о том, что в кружках авиамоделирования, художественном, драматическом, литературном и других занимается более 600 учащихся, но условия их занятий неудовлетворительны: тесно, холодно, течет с потолка (в двадцатые годы в общежитии МИИТа было то же самое; а ведь прошло тридцать лет!). Кружки плохо оснащены, мало инструментов и оборудования. Не решен вопрос с отселением жильцов, через помещения Дома пионеров проходят служащие двух организаций, размещенных как в основном здании, так и во флигелях. А далее следовал “крик души”: директор просил не принимать никаких новых решений, он требовал лишь выполнить те, что уже существовали по этому вопросу.

Речь, очевидно, возымела действие. Вскоре за счет отселения жильцов и вывода учреждений помещение Дома пионеров расширилось, ему отдали весь второй этаж с актовым залом, фойе, комнатами для кружковой работы. Сделали ремонт.

О директоре Дома пионеров и школьников Красногвардейского района Дмитрии Григорьевиче Гриле его соратники — организаторы внешкольной работы — вспоминают как о совершенно удивительном человеке, бесконечно преданном делу, которому он посвятил всю жизнь, за исключением военных лет.

В 1930-х годах Дмитрий Гриль пришел отрядным вожатым в школу № 325 Бауманского района — подшефную школу Железнодорожного техникума, в котором тогда учился. Бывшие пионеры В. А. Тарасова, 3. Н. Голикова, И. С. Петропавловская, В. Н. Соколов до сих пор встречаются в своей школе в юбилейные даты отряда. Несколько таких необычных пионерских сборов прошло в актовом зале на Покровке.

Немолодые люди в пионерских галстуках вместе со школьниками выстраивались на линейку. Председатель совета отряда пионеров-ветеранов Валентина Александровна Тарасова отдавала рапорт, звучал горн, поднималось знамя. Труба и барабан, как всегда, оказывались в руках вожатого.

Коллеги Гриля Евгений Сергеевич Мясников и Ирина Леонидовна Берман отзываются о нем как о человеке огромной доброты, умевшем создать творческую и доброжелательную атмосферу, быстро и безболезненно уладить любой конфликт.

Детей невозможно было отправить вечерами по домам, они готовы были ночевать на Покровке. Многие сотрудники Дома пионеров работали, не считаясь со временем, отдавая ребятам свою любовь, талант и опыт. Кружок рисования вела Елена Алексеевна Иванова, литературы— Надежда Львовна Победина. С Василием Никитичем Насоновым мальчики строили модели самолетов и участвовали в соревнованиях юных авиамоделистов.

Педагог-географ Грант Александрович Генженцев занимался с ребятами туризмом: устраивал походы по Подмосковью и дальние экспедиции по стране, в основном по архитектурным достопримечательностям и памятным местам Великой Отечественной войны. И еще они иногда выделяли день-другой, чтобы помочь колхозам в прополке или уборке урожая. Воспитанник Дома пионеров Сергей Владимирович Александрович посвятил своему наставнику повесть “Лето с капитаном Грантом”, только начальник туристического лагеря Грант Александрович носит в повести фамилию Саркисян.

Многие из тех, кто приходил в школьные годы в дом у Покровских ворот, стали художниками, артистами, писателями, педагогами. Это поэтесса Белла Ахмадулина, театральный художник Валерий Левенталь, радист полярной экспедиции Анатолий Мельников...

При очередной реорганизации в территориальном делении Москвы Красногвардейский район слился с Бауманским. С 1958 года дом на Покровке стал Домом комсомольцев-школьников Бауманского района. Тогда же детская библиотека № 20 Красногвардейского района, размещавшаяся на третьем этаже особняка, перешла в Бауманский район под № 5.

Но не только дети учились и проводили свой досуг в старинном городском усадебном доме. В нем учились и взрослые.

В 1949 году в левом флигеле работали шестимесячные курсы повышения квалификации Миннефтепрома, а с 1950 по 1955 год дворовый корпус и левый флигель предоставили в распоряжение только что образованной Академии нефтяной промышленности.

Тогда в Москве было восемь академий — центров по подготовке руководящих кадров в сфере управления ведущими отраслями промышленности. С первых дней Академию нефтяной промышленности возглавлял Степан Павлович Максимов, впоследствии директор одного из научно-исследовательских институтов, доктор геолого-минералогических наук, лауреат Государственной премии 1983 года.

В академию на отделения геологоразведочное, буровиков, разработчиков месторождений, нефтепереработчиков и транспортников ежегодно принимали по сто слушателей из среднего руководящего состава отрасли. Обучение продолжалось два года.

Академия успела подготовить четыре выпуска. В 1955 году постановлением Совета Министров СССР она была ликвидирована. Рассказывают, что в этом деле не последняя роль принадлежала Н. С. Хрущеву.

В июле 1995 года он вел заседание Президиума Совета Министров, речь шла об отраслевых академиях. Никита Сергеевич сказал примерно следующее:

— Если здесь,— выразительно покрутил пальцем у виска,— ничего нет, то никакая академия не поможет. Я сам учился в Промакадемии [Упоминание в некоторых путеводителях по Москве о том, что в доме № 22 по ул. Чернышевского (Покровке) находилась Промышленная академия и что здесь учился А. Г. Стаханов, документально не подтвердилось.] и знаю, что это такое.

Далее он предложил ликвидировать все отраслевые академии. Никто из присутствовавших не возразил.

Около 40 лет в зданиях усадебного комплекса размещается Научно-исследовательский институт геофизических методов разведки (ВНИИГеофизика). Созданный в конце Великой Отечественной войны, сегодня это крупнейший и ведущий институт в области нефтефизики. Он выполняет наиболее важные исследования, связанные с поисками и разведкой месторождений нефти и газа, разрабатывает новейшие технические средства: цифровые сейсморазведочные и электроразведочные станции, геофизические вычислительные комплексы, уникальные скваженные приборы и другую аппаратуру, применение которой обеспечивает техническое перевооружение геолого-поисковых организаций.

Отделы и службы института занимают все строения ансамбля, кроме бывшего дворца, второй и третий этажи которого почти 20 лет занимал институт ВНИИТеплоприбор.

За советский период при многочисленности и частой смене “владельцев” усадьба переживала периоды запустения и упадка, ремонтов, восстановления и реставрации.

В 1922—1923 годах под руководством профессора С. А. Торопова реставрировали фасады дворца и флигелей, обращенные к Покровке. К сожалению, тогда не удалось выяснить, какие именно архитектурные формы памятника являются первоначальными, подлинными, какие — следствием позднейших искажений. Из-за этого реставрация двадцатых годов свелась лишь к ремонту скульптурных декоративных деталей и новой покраске дома в лилово-голубой цвет, который выглядел случайным и противоречил представлениям о колористических пристрастиях барокко. Но стоит лишь подумать о трудностях первых послереволюционных лет, как труд Торопова и работавших с ним специалистов приобретает подлинную ценность.

В предвоенные годы неоднократно производились текущие ремонты, в 1940 году на капитальный ремонт выделили 36,5 тысячи рублей. Затем последовал крупный ремонт 1947—1948 годов. Тогда в интерьере центральной части здания были реставрированы лепные украшения.

За этими простыми словами стоит огромная работа архитекторов-реставраторов. Так уж повелось, что их благородный труд обычно остается безымянным. Если с дома снимают леса, мы радуемся, что он теперь “совсем как новый”, но при этом никогда не задаем себе вопроса, кто же сделал его таким и как удалось полуразрушенное здание превратить в настоящий дворец. А между тем архитектурная реставрация памятников зодчества является особой отраслью культуры, без нее невозможна жизнь современных городов, в которых каждый старый камень — большая ценность. Бесспорно, что реставрация— это наука, имеющая свою методику. Но ведь это и область искусства, где сочетается художественный дар, сильно развитая интуиция, творческое воображение. Поэтому профессиональный реставратор соединяет в себе ученого и художника, он занимается сложнейшей научно-исследовательской работой и одновременно великолепно владеет графическим мастерством.

С 1954 года восстановлением усадьбы Апраксиных — Трубецких занимались сотрудники научно-реставрационной мастерской Управления “Моспроект”, которую долгие годы возглавлял известный реставратор В. Я. Либсон. Бригада специалистов сначала провела детальные обмеры и исследования памятника, позволившие установить его первоначальный облик, а затем архитекторы Р. П. Подольский, Е. П. Жаво-ронкова и И. И. Казакевич разработали проект реставрации, по которому в 1950—1960-х годах и были произведены все необходимые работы. Имена этих людей, наряду с владельцами и знаменитыми гостями, вошли в многовековую историю дома-комода.

К началу реставрации все строения домовладения и сам дом находились в крайне запущенном состоянии. Требовалось в ряде случаев укреплять конструкции. Лепнина и белокаменные детали в значительной мере были испорчены или вовсе сбиты. Особенно пострадал фасад со стороны двора, где даже был разобран белокаменный цоколь. Необходимо было учитывать и то, что облик здания претерпел изменения во второй половине XIX века. В процессе реставрации взамен позднейших фриза и архитрава были воссозданы прежние, по образцу сохранившихся дворовых. Потребовалось также реконструировать окна третьего этажа, видоизменить искаженные части наличников первого и второго этажей. Последним штрихом стала окраска дома в сочный бирюзовый цвет. Таким и известен он москвичам.

В последующие годы основной арендатор строений комплекса — ВНИИГеофизика — производил неоднократные ремонтные работы для поддержания их в надлежащем состоянии, а также работы по укреплению грунтов, на которых стоят здания. В 1986 году по заказу института мастерская № 13 “Моспроект-2” выполнила новый проект реставрации всего архитектурного ансамбля. В проекте по строению № 1 (так обозначен главный дом) предусматривается проведение реставрации всех белокаменных деталей, восстановление утраченных частей лепнины и другие работы по сохранению уникального здания Москвы. Ремонт уже начат...
 

Дом № 22 на Покровке