Архитектура района

"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
- Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
И.Бродский

Впечатления от района стали, увы, давно типичными для всей Москвы - это преобладание уныло-суетных настроений, перемежающихся яркими вспышками микрооткрытий. 

Грустным и раздраженным чувствует себя прохожий в самом центре района - у домов 16, 17, 18 по Покровке. Но он должен вспомнить, что именно в этом месте когда-то стояли Покровские ворота Белого города. Пусть человек воскресит в памяти их незримое присутствие, тогда ему удастся не обращать внимания на окружающую сутолоку, общую бедность господствующей двух-трехэтажной застройки. А дожидаясь тролейбуса на узком тротуаре между гастрономом и рестораном у дома 17, пусть он бросит взгляд на другую строну Покровки и полюбуется изящными обводами наличников второго этажа дома 16. При этом надо вспомнить, что в 30-х годах 20-го века здесь находился кинотеатр "Волшебные грезы", названный впоследствии "Авророй", что, конечно смешно, но впрочем, относится скорее, к истории района. 

Кстати, о грезах. Существует такой взгляд на архитектуру, который трактует ее как воплощенную в камне не просто музыку, а грезу об этой музыке, о должном мироустройстве в определенную эпоху. Именно грезу, то есть мечту-неудачницу, несбывшуюся и "неправильную" с современной точки зрения. Разовьем эту мысль на примерах зданий, расположенных в окрестности Покровских ворот.

Самое раннее здание из сохранившихся в этом районе является и самым красивым - это барочный дворец, дом 22. Всю судьбу дома здесь не имет смысла пересказывать, отметим лишь результат, наблюдаемый сейчас любым прохожим. Основная претензия к зданию, неотвратимо ухудшающая его восприятие, относится к главному фасаду, точнее - к его расположению. Здание отвернулось от площади, "смотрит искоса, низко голову наклоня", как бы загораживаясь локтем бокового флигеля. А все потому, что построено оно было в те времена, когда современной площади еще не было, флигель же выходил в небольшой проулок. Хотя при взгляде от существовавших в ту пору реальных Покровских ворот, место дворца оказывалось и впрямь выигрышным.

Но и здесь не все оказывается так просто, потому что еще более симпатичным здание выглядит со стороны замкнутого двора. Эта старая, еще допетровских времен, традиция построения усадьбы заставляет в контексте барокко и вообще Нового времени подозревать в двуличности не только неизвестного строителя и заказчика, но и российскую культуру в целом, как фиг в кармане или на шее в виде платка-галстука.

Ведь редкой красоты здание строилось уже в пору распространения классицизма, то есть торжества рациональности, возведенной в фетиш, а потому сплошь и рядом вынужденная как Портос скрывать от окружающих допотопную подкладку своих внешне роскошных одежд. Будучи разграбленными и обгоревшими во время захвата Москвы Наполеоном, интерьеры дворца восстановливались уже в новом ампирном стиле. Так, до настоящего времени в доме частично сохранилось убранство парадной спальни — две оставшихся колонны из четырх отделяют альковную часть от предспальни. Чувствуете - "парадная спальня"! То же самое, что "спать в карауле"! Это не столько обычное бытовое ханжество, сколько логическая нестыковка, полученная доведением до абсурда классической патриархальной традиции "сделайте мне красиво".

Ко времени классицизма также относятся дома 10 и 12, стоящие на Покровке.

Дом 10 был построен в 1802 году для полковника А. Н. Озерова. На закругленном углу дома еще во второй половине 20-го века был изящный эркер. Странно, но в отношении именно этого дома трудно говорить что-то насмешливое. Несмотря на смену функционального назначения, на потерю эркера, он сохранил ясность черт особняка как такового. Хотя, возможно, именно в странности существования в современном мире такого типа жилища (обеспечиваемого широким штатом прислуги, постоянно живущей вместе с господином) как- раз и не позволяет признать его архитектуру безусловно гармоничной.

Очень небольшой, но сильно вросший в землю домик 12, много лет носящий в среде москвоведов атрибутику "построенный во времена классицизма", наконец в 2003-ем году стал надстраиваться. Из-за невозможности стать архитектурной достопримечательностью , он наверняка по традиции будет считаться "построенным во времена ...". Вот только какой у нас стиль-то сейчас на дворе? Лужковский коструктивизм? Путинский неоампир? Прозападный постмодернизм? Или "как всегда" - вечная эклектика?

Распространенность последней, под которой в узком смысле слова понимают общие черты гражданских зданиий 19 века без ярко выраженного индивидуального стиля, обусловленна именно тем, что лишь отдельные детали сооружения в этом случае выполняются сообразно "благородным приличиям", зачастую вполне формально трактуемым, но чаще всего отсутствует общая идея связи внешнего декора с внутренней "естественной" жизнью обитателей.

Так, фронтоны и колонны дорического стиля позволяют путеводителям упорно приписывать здания 16, 17 и 18 авторству Стасова. Но гораздо более к ним подходят слова  Николая Васильевича Гоголя, с которых он начинает роман "Мертвые души":

Согласимся, что подобные сравнения вполне уместны, а тем, кто сомневается в этом, посоветуем просто заглянуть во двор северного корпуса. А ведь как все красиво начиналось - в 1798 году был издан указ самого императора Павла I строить гостиницы у ворот Белого города на месте снесенных стен! 

Корпус 2 дома10 более поздний, поэтому уже несет на себе черты "кирпичного" стиля, сохранившегося в кладке карниза между первым и вторым этажами.

Второй этаж этого здания надстроен в середине 1990-х годов

После капитального ремонта 2000-го года, сильно изменившего облик здания

Или вот соседний дом 20 по Покровке. Ныне подъезды со стороны фасадов закрыты, вросли в землю, неприбраны, соседствуют с чужеродными дверьми и витринами (особенно здесь постарался РосЭнергоАтом). Дорожки от подъездов выводят не на дорогу, а упираются в строительные конструкции из бетонных блоков, которыми подперты столбы с электрической проводкой. Наш традиционный неустрой.

И все же, по временам кажется, что именно из такого подъезда сейчас выйдет бравый советский офицер в форме конца 40-х годов, в фуражке с темно-синим абакумовским околышем войск государственной безопасности, бодрой походкой продет к ожидающей его эМке с шофером-солдатом, и поедет в академию или штаб. А немного позже из этого же подъезда выйдет миловидная офицерская жена, домохозяйка, но с приходящей домработницей, естественно.  

Почти все это неправда. Главным образм потому, что, в доме с самого его заселения почти все квартиры стали коммунальными, хотя построены были по принципу обычных "односемейных". В одной трехкомнатной квартире могло жить, например, пять семей, и некоторым ее жильцам приходилось спать на антресолях. А на лестницах, между тем, до сих пор сохранились медные кольца для прутьев, которыми ковровая дорожка должна прижиматься к ступеням. 

Так что, несмотря на очевидную притягательность идеи полувоенного порядка, нет, не жаль, что нельзя с  ними со всеми не то что в штаб поехать, но даже ... "поужинать, в Яр заскочить хоть на четверть часа". 

Хотя сама по себе архитектура дома производит сильное впечатление, и как то искренне жаль, что таких домов в Москве - раз, два и обчелся.  Один похожий дом находится на западном углу пересечения переулка Хользунова и Малой Пироговской улицы, другой - в самом начале Новобасманной улицы. В этот ряд можно включить и здания на проспекте Сахарова, находящиеся прямо напротив известного дома Корбюзье. Как минимум, одно из них было построено для наркомата авиационной промышленности, и на нем вплоть до перестройки стояли фигуры авиаторов. 

Стиль этих домов уже отчетливо имперский, но в своей простоте он гораздо ближе непосредственно предшествующему советсткому конструктивизму, чем к гротескным формам позднесталинского ампира. 

Дом 12а по Чистопрудному бульвару, построенный в конце 20-х годов для Кожсиндиката как раз и является отчетливым представителем того стиля, который в широком смысле называют конструктивизмом (отличить идеи собственно конструктивизма от функционализма могут лишь специалисты, и тем более трудно вычленить абстрактные идеи из уже готового здания). Первоначально три первых этажа занимало административное помещение - это подчеркнуто существенно большими размерами проемов. В четырех верхних размещались квартиры сотрудников.

Ну а потом, естественно, жильцы были выдавлены административным аппаратом. И как бы трагично ни сложилась, возможно, жизнь этих конкретных людей, здесь речь о крушении идеи рационального жизнеустройства - гармоничного сочетания рабочего и личного времени. Без претензий на подобные категории архитектор закономерно превращается в строителя, что и было продемонстрировано в 60-80-е годы.

Но до собственно советского коробочного стиля центр города подвергся не только разрушениям от бомбежек второй мировой войны, но и послевоенным уже надстройкам, искажающим как облик как отдельных зданий, так и целых районов. В подтверждение - всего два примера, относящихся, правда, не к этому району, но чрезвычайно меня впечатливших. 

Первый пример - хрестоматийный, это Новый Арбат, причем речь идет не столько об утраченном, сколько о сочетаемости старого и нового. Новые дома часто сравнивали со вставной челюстью, но поскольку стройка закончилась вскоре после моего рождения, я никогда не мог сравнить район старой Собачей площадки с полученным винегретом. Мне поэтому долго было безразлично подобное сравнение, до тех пор, пока я сам не испытал зубной протез. Новые зубы были лучше моих собственных, но довольно долго те и другие не могли найти правильное, естественное положение. Так и новые министерства вдоль правительственной трассы неминуемо должны раскалывать тех кто помнит старое на непримиримых антагонистов. И хотя высокая Архитектура с порога заявляет свои притензии на решение социальных проблем, подобные обострения производят впечатление беспредела.

Но это же обострение, доведенное до абсурда, может играть савсем другую роль. Так, в начале 90-х, группа архитекторов предложила построить на Красной площади еще один Мавзолей Ленина - точную копию предыдущего. 

В районе Покровских ворот надстроены Покровские казармы и три доходных дома начала 20-го века: Чистопрудный б-р 14, 23, Покровка 15. Усугубив проблему, можно выявить ряд собственно архитектурных вопросов о достоинствах подобных переделок, сводящихся к проблеме допустимости превращения дворянской усадьбы в хлев. То, что произошло с районом в 40-е - 50-е годы, в первую очередь вызывает ассоциации с газовой гангреной - при неизменности междуэтажных пропорций приращение высоты вызывает ощущение давления не только на соседствующую низкоэтажную застройку, но да на ненадстроенные дома. К тому же, по причине отсутствия средств, надстройка проведена очень упрощенно, а в случае дома 14, так и вовсе с навязыванием чужеродного стиля.

Причина разрушения части дома 18 на площади Покровских ворот нам не известна, гадать не будем. Но результат последующего строительства в почти неизменном виде - налицо. Это типовая пельменная, построенная в соответствии с новыми тогда идеями открытости. Таких заведений было тогда достаточно много. В том же стиле строились еще двухэтажные парикмахерские. Те и другие были в основном перестроены в 90-х годах, но тем интереснее сейчас следить за их превращениями.

Архитектурные термины 1

Архитектурные термины 2